4 В городе М Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг

чувство страха не только у обыскиваемых, но и среди окружающего населения, иначе говоря, в то время работники милиции стали как бы охотиться за людьми»1.

ЦК отмалчивался, обыски продолжались, торговля карточками не прекращалась.

Весь 1947 год рабочие настойчиво допытываются у партийных агитаторов: «Когда будут отоварены карточки за ноябрь, декабрь месяцы 1946 г. рабочим завода им. Молотова, т.к. карточки за указанные месяцы по заводу не отоварены? Почему нет мыла и спичек по промтоварным карточкам, а в коммерческих магазинах, как-то в Особтор-ге, есть? Почему нет коммерческого хлеба в 1947 г.? Когда будет отменена карточная система?»2. Иногда спрашивали прямо: «Будут ли отменены хлебные и продуктовые карточки в 1947 г.?»3.

Рабочие не только задавали вопросы, но и высказывались, иной раз вполне категорически: «Слесарь цеха № 25 Леонов [завода №19 имени Сталина] по окончании беседы о решениях февральского пленума ЦК ВКП(б) по вопросу подъема сельского хозяйства сказал: «Только пишут много, а толку от этого мало, лучше бы карточки скорей отменили»4.

Впрочем, были и сомневающиеся: карточки отменят, вообще хлеба не будет. Все спекулянты скупят. «Некоторая часть рабочих завода [завод № 172 имени Молотова] и предприятий местной промышленности считают, что отменять карточки на хлеб и другие продукты пока что необходимо воздержаться, а только увеличить норму на детей — 500 гр., иждивенцев — 500 гр., служащих — 500 гр. и на рабочих 900 гр. до 1200 гр. одновременно организовать в достаточном количестве торговлю коммерческими продуктами питания, что даст возможность сохранения государственных запасов и предупредить утечку хлеба в сельскую местность»5.

1 Докладная записка Д. Куляпина в ЦК ВКП(б) 7.02.1948//ГОПАПО Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Т. 1. Л. 108-109.

2 Информация «О настроениях трудящихся Молотовского района и о задаваемых вопросах» 24.02.1947//ГОПАПО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 335. Л. 2.

3 Информация «О характерных вопросах, задаваемых на собраниях, лекциях, беседах по Ленинскому району г. Молотова»//ГОПАПО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 335. Л. 10.

4 Задаваемые вопросы и отдельные высказывания при проведении докладов «О текущем моменте», «Решения февральского пленума ЦК ВКП(б)»// ГОПАПО.Ф. 1. Оп. 45. Д. 335. Л. 8.

5 Информация «О характерных вопросах, задаваемых трудящимися [Молотовского] района». 19.06.1947//ГОПАПО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 335. Л. 11.

81

Большинство же горожан с нетерпением ждали, когда, наконец, отменят карточную систему.

Молотовская номенклатура также тяготилась карточными ограничениями, литерными обедами, лимитами, сухими пайками, нормами отпуска промышленных товаров, роптала на изменения в системе денежного довольствия.

Секретарь обкома К. М. Хмелевский в ноябре 1947 г. упрекал правительственные органы в невнимании к нуждам руководящих работников Молотовской области и просил изменить порядок снабжения:

«За последние годы партийно-советский актив, работники науки, литературы и искусства Молотовской области не имели возможности получать качественных шерстяных тканей и обуви по той причине, что Министерства текстильной и легкой промышленности завозят текстильные товары и обувь в узком ассортименте и низкого качества.

В 1947 г. на базу текстильсбыта почти не поступало коверкотов, метро, люкс, высококачественных драпов, набивных шелков и модельной обуви». В письме, напоминающем по стилю коммерческую заявку, секретарь от имени обкома просил заместителя председателя Совета Министров СССР «... дать указание Министрам текстильной и легкой промышленности отгрузить в счет плана четвертого квартала: коверкота — 500 метров; бостона — 1000 метров, метро — 500 метров, люкс — 500 метров; драпа-1000 метров, мужской модельной обуви -1000 пар; дамской модельной обуви — 1500 пар; трикотажных изделий на 2000 рублей»1. Здесь важны объемы заказа. Хмелевский не скрывал того, что он намеревается приодеть номенклатурных работников, испытывавших дополнительные немалые трудности в связи с неожиданной отменой льгот и привилегий, обретенных ими в военные годы.

В июне 1947 г. Совет Министров РСФСР принял постановление № 448-11с «О расходах на социально-бытовое обслуживание руководящих партийных и советских работников областей, краев, автономных республик, городов и национальных округов». В нем речь шла об упорядочении, а в действительности о сокращении лимитов на пользование услугами сапожных и пошивочных мастерских для руководящих лиц.

«Это постановление Совета Министров РСФСР содержит в себе серьезный недостаток, так как оно правильно решает вопрос

1 Хмелевский - Косыгину 19.11.1947 г.//ГОПАПО Ф. 105. Оп 13 Д. 169. Л. 90.

82

об улучшении социально-бытового обслуживания советских работников, но в то же время сильно ухудшает материальное положение значительной группы руководящих работников партийного аппарата, — писал секретарю ЦК А.А. Жданову К.М. Хмелевский. — Постановление несправедливо обходит ту часть работников партийного аппарата, которая до сих пор охватывалась социально-бытовым обслуживанием». Далее, как полагалось в документах такого рода, он приводил конкретные примеры. «В итоге получается, что Уполномоченный Совета по делам религиозных культов, один состоящий в штате этого аппарата в облисполкоме, получает лимит в 400 рублей, а заместитель заведующего оргинструкторским отделом обкома ВКП(б) тов. Меккель, например, человек с высшим образованием, имеющий большой опыт партийной и инженерной работы и контролирующий работу ряда отделов облисполкома, оказалась совершенно лишена какого бы то ни было социально-бытового обслуживания». В конце письма, и так мало напоминающего по стилю тривиальную жалобу, Хмелевский перешел на язык требований: «Молотовский обком ВКП(б) считает постановление Совета Министров РСФСР до конца не доработанным и просит Ваших указаний Председателю Совета Министров тов. Родионову о разрешении Молотовскому облисполкому и горисполкому внести в число подлежащий социально-бытовому обслуживанию 9 заместителей заведующих отделами и помощника 1-го секретаря Молотовского обкома ВКП(б), 5 заместителей секретаря и 4 заведующих отделами Молотовского горкома партии, а также 6 секретарей райкомов ВКП(б) гор. Молотова и 1-го Секретаря ГК ВЛКСМ»1. В письме отчетливо слышен ропот рассерженных и разобиженных партийных аппаратчиков, отодвинутых от кормушки.

Заметим, что даже сокращенные лимиты партийных чиновников были выше, чем только что предоставленные льготы и привилегии для академической и профессорской части интеллигенции. Никто из них не получил никаких лимитов на социально-культурное обслуживание2.

Пока секретарь обкома тщетно пытался здравыми аргументами переубедить московские власти, его подопечные не теряли времени даром. За годы войны они научились обходить все и всяческие огра

1 Хмелевский - Жданову. 22.07.1947 Г.//ГАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 141. Л. 5-7.

2 См.: Приказ по наркомату просвещения РСФСР № 293 от 19 марта 1946 Г.//ГАПО. Фр. 420. On. 1. Д. 260. С. 9-14.

83

ничения, установив взаимовыгодные отношения с хозяйственными руководителями. Те, кто занимал высокие посты, брали себе все, в чем нуждались. Зам. председателя облисполкома Гительман «...сверх установленного ему продовольственного лимита взял в январе 1947 г. в хозяйстве областной комплексной опытной станции мяса 7 кг.; в 1946 г. в швейной мастерской обллегпрома при лимите в 2000 рублей сшил для себя и своей семьи 22 вещи на сумму 4353 рубля»1. Хотя платил, естественно, не по коммерческим ценам. Секретарь горкома Попов «...постоянно на всем протяжении работы, от меня [завхоза горкома] получал папиросы и за них не рассчитывался»2. Начальники поменьше обкладывали данью колхозы. «Едет инструктор, секретарь райкома в колхоз и обязательно что-нибудь возьмет. Берет и скрывает от другого, а потом весь район об этом говорит. Как это было в П-Сергинском районе», — рассказывал на пленуме обкома все тот же К. М. Хмелевский:

«Колхозы, которые рассчитались с государством, могут что-нибудь продать и в райком, и в райисполком. Но это нужно делать организованно, через соответствующие торговые организации, потребсоюз и выдать открыто. Деньги платить за это. Мы имеем много таких случаев, когда районные работники, беря таким путем продукты, даже не рассчитываются за них. Надо против этого повести решительную борьбу. Таких людей, которые и в дальнейшем будут такими делами заниматься, надо снимать с постов и исключать из партии. Потому что они позорят партию. Беспартийные по этим людям начинают оценивать всю партию»3.

Партийные работники, наверное, кивали головами и продолжали привычные практики.

Рабочие сердились на другое: «Почему руководители предприятий и района живут во много раз лучше, чем мы?»4. Ответа на этот вопрос они не получали.

Не следует думать, однако, что московские власти пытались уменьшить экономическое неравенство между номенклатурой и рядовыми гражданами, многократно усилившееся во время войны.

1 Цепенников - Шкирятову 17.04.47//ГОПАПО. Ф. 2080. On. 1. Д. 12. Л. 56.

2 Рубцов - Зайцеву 12.12.1946//ГОПАПО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 159. Л. 190.

3 Стенограмма 21-го пленума обкома ВКП(б). Т. 1. 15 июля 1946 г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 9. Л. 127-128.

4 Информация «О настроении масс Орджоникидзевского района г. Молотова 18.07.1947».//ГОПАПО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 335. Л. 13

84

Умная и наблюдательная современница событий записывает тогда же в свой дневник: «Новая иерархия вовсе еще не совершившийся факт, а еще процесс, в достаточной мере противоречивый и ощутимый. В закреплении новой позиции существенны два момента военного времени. Они резко протолкнули давно намечавшиеся изменения. Первое — это военная иерархия, которая сразу все прояснила. То, что вне ее было подхалимством, в ее пределах стало чинопочитанием. Содержание получило форму, красивую, правильную, молодцеватую, совместимую с честью и доблестью. Иерархия проецировалась в гражданский быт, где выглядит, конечно, иначе. Второй определяющий момент — это иерархия снабжения. Ею все сказано en toutes lettres*. Откровенно, напрямик. Она ежеминутно ощутима в быту, ее нельзя забыть. Наконец, она гораздо иерархич-нее имущественного неравенства, и по психологической своей сущности — ближе к неравенству сословному, кастовому и именно для него создает предпосылки»1.

Власти не ставили перед собой задачи свести разошедшиеся на опасное расстояние друг от друга полюса экономических статусов разных групп населения, а тем более, разрушить кастовую организацию общества2. Они просто разверстывали государево тягло по всем категориям подданных, наводили в хозяйстве порядок. «Тов. Сталин прямо сказал, что материальная зависимость, поборы, подачки — это самое позорное и самое нетерпимое явление в партии. Сейчас руководство ЦК объявило этому самую беспощадную борьбу. Сейчас вопросам самостоятельности партийных органов, их независимости и авторитету придается исключительное значение. Каждый присутствующий здесь должен понять и довести до сознания всех первичных парторганизаций, что нельзя связывать себе руки, отдаваться в зависимость хозяйственникам, ибо это лишает возможности партработников затем спрашивать с хозяйственников, по-большевистски их

Буквально с фр.: прописью; целиком, без сокращений. — Прим. ред.

1 Гинзбург Л. Я. Записные книжки. Новое собрание. М.: Захаров, 1999. С. 282.

2 В январе 1946 г. И. В. Курчатов был на совещании в Кремле. Вернувшись оттуда, занес в дневник сталинские высказывания: «По отношению к ученым т. Сталин был озабочен мыслью, как бы облегчить и помочь им в материально-бытовом положении. И в премиях за большие дела, например, за решение нашей проблемы. ... И хотя он говорит, наше государство и сильно пострадало, но всегда может обеспечить, чтобы (проп.) человек жило на славу, свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина». Цит. по: Соколов Б. Берия. Судьба всесильного наркома. М.: Вече, 2003. С. 211.

85

поправлять», — объяснял новую партийную линию К. М. Хмелевский1.

Никто секретарю не возразил. Люди в этой комнате сидели дисциплинированные, тертые, не одну компанию пережившие. Знали, когда аплодировать, когда поддерживать, когда молчать.

Как они действительно относились к запретам на поборы, видно из чудом сохранившегося письма партийного работника секретарю обкома. Обычно бумаги такого рода — блокнотный листок, наспех записанный дрянным пером, в дела не подшивались. Сотрудник обкома получил премию от большого хозяйственного руководителя — золотые часы. Товарищи по партии сочли, что подарок не по чину и доложили секретарю обкома. Тот распорядился часы вернуть. Раздосадованный аппаратчик приказание выполнил, но обиделся и написал шефу:

«Николай Иванович!

Ваше поручение выполнено. По Вашей просьбе высылаю Вам справку комбината «Молотовуголь» о сдаче часов.

Только, Н. И., я забыл вам сказать, что одна из причин, толкнувшая меня на этот неправильный путь, это получение золотых часов тов. Швецовым [председатель облисполкома] — тоже как премия (по разрешению замнаркома тов. Горшкова). Поэтому я, очевидно, впав в ошибку, посчитал возможным взять часы по приказу т. Кротенко [директор треста «Молотовуголь»] как младший товарищ т. Швецова.

Вообще, Николай Иванович, я, видно, неудачник. Живу я скромно. Стараюсь всегда подражать вам как скромному ленинцу-большевику. Спасибо за учебу. Но, право, Николай Иванович, за 6 лет в обкоме ВКП(б) получилось, что меня во многом забывали, и вышло "Кому пироги, да пышки, а мне все синяки, да шишки".

С приветом»2

Рабочие, у которых отняли дополнительные хлебные пайки, сталкивались с другими трудностями, нежели их начальство. Они просто голодали. Руководители Чусовского металлургического завода в июне 1947 г. просили о помощи обком партии: «В настоящее время завод никаких видов дополнительного питания не имеет. Рабочие завода, одиночки, многосемейные и рабочие на трудоемких работах, и особенно инвалиды войны и труда и семьи погибших, не имея ника

1 Стенограмма 21-го пленума обкома ВКП(б). Т. 1. 15 июля 1946 г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 9. Л. 127.

2 Клепиков - Гусарову. 10.02.1945//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 11. Д. 154. Л. 12—12(об).

86

ких видов дополнительного питания, получаемые ими нормированные продукты по карточкам расходуют в первые десять дней месяца, а остальное время находятся в весьма тяжелом продовольственном состоянии. В связи с создавшимся тяжелым продовольственным положением падает производительность труда, увеличивается заболеваемость, и все это вместе взятое не может не отразиться на выполнении плана завода»1.

Из Соликамска писали в Москву: «Рабочие не обеспечиваются промышленными товарами. Многие рабочие совершенно раздеты и разуты. <...> Из-за отсутствия мыла белье не простирывается. Рабочие, не имея смены белья, спят в верхней грязной одежде»2.

Местное начальство просит от властей — все равно, областных или центральных — товаров по коммерческим ценам, иначе говоря, расширения зоны свободной торговли. Зимой 1947 г. Хмелевский отправляет телеграмму Косыгину: «В связи с отменой хлеба холодным завтракам, второму горячему питанию, хлеба, крупы (так в тексте — О. Л.) Молотовский облкомпарт просит Вас улучшения питания шахтеров, грузчиков угля особенно сейчас в период сильных холодов обязать министерство мясомолочной промышленности немедленно открыть в городах Кизеле, Губахе, Половинке, поселках Коспаша и Гремячьем пирожковые цеха для продажи горячих пирожков по коммерческим ценам, а также выделить для этой цели фонды сырья»3.

Москва, как правило, отвечала отказом: фондов нет. Мобилизуйте местные резервы. На поиск хлеба была двинута милиция. Начальник областного управления Н. Скрипник рапортовал о достигнутых успехах:

«В результате проверки на складах Заготзерно обнаружено в стадии порчи 780 тонн зерна, которое принятыми мерами через партийно — хозяйственные местные органы было полностью восстановлено. <...> В целях борьбы с т. н. "мелкими" хищениями хлебопродуктов и др. продовольственных товаров, начальникам 8 горотделов МВД и Начальнику милиции гор. Молотова было предложено провести единовременную гласную проверку рабочих и служащих, идущих со

1 Попов А. Забалуев - Антонову//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 169. Л. 59.

2 Кузнецов - Горемыкину. Февраль 1947 г.//ГОПАПО. Ф. 1845. Оп. 7. Д. 242. Л. 38.

3 Хмелевский - Косыгину. 26.01.1947 Г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 169. С. 1.

87

смены после окончания работы с мельзаводов, пекарен, складов, баз Заготзерно и крупных магазинов.

В результате организованной и проведенной 14 12 -46 г. операции за мелкие хищения из указанных объектов было задержано 107 человек. У задержанных было обнаружено и изъято:

Муки

96 кгр

Зерна

43 кгр

Хлеба

126 кгр

Сухарей

36 кгр

Мешкотары

16 штук

Масла сливочного

2 кгр

Др. продуктов

10 кгр

Основными методами мелких хищений являются:

1. Вынос муки, зерна и др. продуктов в ведрах и бидонах под прикрытием картофельными и другими очистками. Или наливом сверху пищи, кваса и других жидких продуктов, в специально сшитых мешочках, которые подвязываются к животу, на спину, в рукава одежды и брюки.

2. Буханки печеного хлеба разрезаются пополам, а потом вкладываются в голенища сапог, в рукава одежды, брюки, или подвязываются к животу, спине, а потом выносятся. <...>

Из числа задержанных 48 человек на второй же день в порядке ст. 364 были осуждены по ст. 162 п. «е» УК к 1 году тюремного заключения каждый.

По опыту этой проведенной операции всем начальникам ГО и РО МВД предложено проводить такие операции не менее 2 раз в месяц. <...> В декабре за хищение, разбазаривание и порчу хлебопродуктов органами МВД и милиции области возбуждено 255 уголовных дел. По ним привлечен 461 человек. Из них арестовано 198 человек. В числе привлеченных:

Председателей колхозов

11 чел.

Директоров заготпунктов и элеваторов

2 чел.

Материально-ответственных лиц

132 чел.

Работников охраны

36 чел.

Рабочих, служащих и колхозников

280 чел.

Привлеченными по уголовным делам расхищено: Хлебопродуктов -52803 кг Разбазарено: 17850 кг.

88

Из этого количества найдено и изъято хлебопродуктов 63088 кг.

Выявлено оперативным путем скрытого от учета и подготовленного для хищения и разбазаривания зернопродуктов по колхозам и Заготзерно — 116216кг»1.

Не успокоившись на этом, милиционеры пошли по квартирам торговых работников, если находили в там излишки продовольствия, то изымали. Хозяев, невзирая на партийность и должность, вызывали на ночные допросы. Возбуждались дела, которые через некоторое время закрывались. Прокурор области докладывал в Москву: «В 1947 г. органы милиции Молотовской области возбудили неосновательно 640 уголовных дел, которые прекращены производством. Если же принять во внимание, что по каждому делу было допрошено только по 5 человек, то подверглись напрасному вызову на допросы более 3000 граждан. Необходимо при этом отметить, что в областном управления милиции допросы, как правило, происходят в ночное время, куда люди вызываются еще днем и находятся в ожидании по несколько (так в тексте — О. Л.) часов, тем самым люди в больших размерах теряют рабочее время»2.

Упомянутые в записке люди — в большинстве своем номенклатурные работники нижнего и среднего звена, которых областной комитет и сотрудничавшая с ним прокуратура в обиду не давала. Рабочих можно было зимой раздевать на улице, обыскивать, отбирать полбуханки хлеба, передавать дело в суд и выносить обвинительные приговоры. Начальники получали правовую защиту. Так рождалась иллюзия, что и центральная власть их не обидит: денег, во всяком случае, не отберет.

Неожиданностью для номенклатурных работников стала конфискация денежных средств. И вот здесь возникает первый вопрос: отчего так случилось. Указание на государственную тайну ничего не объясняет. Информацию о денежной реформе властям утаить не удалось. Работники Гознака видели новые ассигнации с годом выпуска — 1947-м. В соответствующих отделах готовили проекты новых цен. Все это неоднократно согласовывалось, переделывалось, перепроверялось. О грядущих конфискациях московские чиновни-

1 Скрипник — Швецову. Докладная записка «О результатах выполнения постановления СМ Союза ССР и ЦК ВКП(б) от 25.10.1946 г. № 1362 "Об обеспечении сохранности государственного хлеба" органами МВД по Молотовской области». 17.01.947//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 149. Л. 1-4.

2 Куляпин — в ЦК ВКП(б). «Докладная записка "О незаконных действиях органов милиции Молотовской области"». 7.02.1948//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Л. 110.

89

ки сообщали своим близким, те — дальним. Шла цепная реакция. Уже задним числом в начале 1948 г. МВД СССР сообщило в ЦК, что утечка информации произошла в Ленинграде1. Паника, однако, началась в Москве, бывшей, помимо всего прочего, средоточием коммерческих магазинов и ресторанов2. За три недели до реформы население брало штурмом торговые учреждения, скупая в них все до последнего гвоздя.

В городе Молотове происходили подобные сцены. Правда, местные обыватели выглядят в этой ситуации более осведомленными и рационально мыслящими. Они несут деньги в сберкассы, заводят новые вклады, разукрупняют старые. Агитаторам за две недели до отмены карточной системы задают вопросы: «Предполагается ли денежная реформа?»3.

На оперативном совещании в городской прокуратуре 16 декабря 1947 г. его участники высказывают предположение о том, «что, вероятно, финработники разгласили государственную тайну, и поэтому отдельные лица вкладывали свои деньги в последние дни перед реформой на несколько книжек, мелкими вкладами до 3000 рублей». Тут же упоминают о взятках, которые «последние дни перед реформой брали с клиентов в сберегательных кассах за внеочередные услуги»4. Слова о взятках, по всей видимости, — повторение в официальной обстановке городских слухов. Последующие расследования этого обвинения не подтверждают.

Спустя некоторое время был обнаружен и один из источников информации. Начальник Александровского райотдела МВД «...вскрыл

1 См.: Жирнов Е. «Во вражеской группе подготовлялся перенос столицы в Ленинград» //Коммерсант-власть. 2000. № 38. С. 55.

2 В последние дни в городе Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые денежные знаки из расчета 10—12 копеек за рубль и что одновременно будут повышены цены на промышленные товары, отпускаемые по плановым ценам. — информировало МВД СССР ЦК ВКП(б) 30 ноября 1947 г. В связи с этим в Москве имел место массовый наплыв покупателей в магазины, торгующие промышленными товарами». Скупали меха и шубы, живописные полотна и золотые кольца, охотничьи ружья и мотоциклы. См. Жирнов Е. «Полностью скуплены меха, пианино, часы, мотоциклы...»//Коммерсант-власть. 2002. № 48. С. 74-75.

3 Информация «О задаваемых вопросах трудящимися Кагановическо-го района г. Молотов за период с 4 ноября по 4декабря 1947 г».//ГОПАПО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 335. Л. 18—18(об).

4 Протокол № 18 Оперативного совещания, состоявшегося при прокуроре г. Молотова. 16.12.1947 г.//Ф. р1365. Оп. 2. Д. 166. Л. 19.

90

пакет с инструкциями один раньше установленного срока и14.12.1947г. вручил их руководителям финансовых и других органов района... в не опечатанном виде». Удовлетворив свое любопытство, он тут же приступил к практическим мерам: 13 декабря его супруга оформила вклад на имя мужа в сумме 2035 руб., посоветовав своей приятельнице «...сдать свои сбережения пока не поздно в сберкассу, так как ей доподлинно известно со слов мужа, что вклады до 3000 тысяч рублей будут переоцениваться рубль за рубль». Стоит ли удивляться, что в районную сберкассу в субботу «был большой наплыв вкладчиков» — 47 человек1.

И, тем не менее, множество лиц, имеющих на руках значительные денежные суммы, оказались застигнутыми врасплох. Можно только догадываться, почему ответственные сотрудники того же МГБ или финансовых органов, директора заводов и партийные секретари прошли мимо упорных слухов о грядущей реформе. Пребывали ли они в состоянии «идеологического фантазма», при котором люди «...прекрасно осознают действительное положение дел, но продолжают действовать так, как если бы они не отдавали себе в этом отчета»2? Эти люди за годы войны привыкли к собственной значимости. Они поверили, что возврата к практикам 1937 г. больше не будет и были настолько уверены в завтрашнем дне, что не могли допустить мысли о том, что государство поведет себя по отношению к ним столь безжалостно и неблагодарно: не предупредит заранее о грядущих изменениях, не предоставит им особых возможностей.

Те же из них, кто по роду службы и опыту был лучше информирован, по всей вероятности, растерялись в разноголосице противоречивых слухов и сведений, поступающих из различных московских инстанций по поводу будущей реформы. Справка, составленная начальником особой инспекции МГБ в феврале 1948 г., глухо упоминает о том, что «...еще до выхода в свет данного закона некоторые работники УМГБ Молотовской области оказались не на высоте своего положения, видя, что на горизонте вырисовывается "неясность" исхода с денежной реформой, начали шарахаться в крайности. Появилась растерянность, оказались в плену обывательщины»3. Вероятно, в сходную ситуацию попали и руководители городских финансовых органов. Во всяком случае, люди, наиболее защищенные по своему служебному

1 Заключение зам. военного прокурора войск МВД Уральского округа полковника юстиции Панмана 3.07.1948.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 138. Л. 39.

2 Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999. С. 40.

3 Справка начальника особой инспекции МГБ СССР полковника Баля-бина от 19.03.1948 Г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 138. Л. 23.

91

и общественному положению, встретили сообщение по радио об обмене денег совершенно неподготовленными. И в последующие дни они совершали множество хаотических, иррациональных поступков в надежде сохранить и свои сбережения, и свою идентичность.

Но сначала несколько слов о других — неноменклатурных — лицах, пытавшихся в эти декабрьские дни спасти и приумножить свои сбережения. Речь идет о работниках торговли и снабжения, прочих гражданах, состоящих при распределении продуктов и промтоварах. Это был их час. Обмен денег и рост государственных цен открывали широчайшие возможности для быстрого обогащения и последовавшего за ним разоблачения. Некоторые попадались сразу, другие через месяц, третьи ушли от наказания. Уже в январе 1948 г. прокурор города Симонов докладывал начальству об окончании девяти дел такого характера. Заведующая магазином № 55 ликеро-водочного завода «... 15 декабря 47 г. сдала 31 тысячу рублей старого образца собственных денег инкассатору Госбанка под видом выручки и скрыла от учета 328 литров водки». 15 лет лишения свободы. «Зав. базой ОРСа телефонного завода <...> 15 декабря внес личных денег старого образца под предлогом выручки за продажу водки 12 тысяч 100 рублей, а водку от учета скрыл». 12 лет лишения свободы. «Приговор суда опубликован в областной газете «Звезда»1.

Нельзя сказать, чтобы эти драконовские меры были эффективными. Спустя некоторое время в партийные органы, в редакции газет, в милицию посыпались заявления от рассерженных горожан. Одно из них переправил секретарю обкома П. Ф. Пигалеву редактор «Звезды» Б. Назаровский: «Старший мастер завода № 19 имени Сталина Вечинкин пишет: «У проходной завода совершенно нет порядка. Здесь свили гнездо спекулянты и продают разного рода снедь. В то же время палатка ОРСа завода бывает закрытой. В буфетах и рабочих столовых, находящихся в заводе, почему-то не продают папирос. Рабочие вынуждены покупать папиросы у спекулянтов»2. Наиболее оборотистые граждане устремились в Москву, где уже по новым ценам и на новые деньги скупали товары первой необходимости для перепродажи. В докладной записке городского прокурора на имя прокурора генерального скрупулезно перечисляются трикотажные изделия, головные платки, отрезы материи, дамские юбки, а также

1 Симонов - Горшенину. 16.01.1948//ГАПО. Ф. р1365. Оп. 2. Д 166 Л. 42.

2 Назаровский - Пигалеву. 22.12.1947//ГОПАПО Ф. 105. Оп. 13 Д. 169. Л. 97.

92