очно учился в коммунистическом вузе. Данилкин, получив в срок начальное образование в родной деревне, беспризорничал, после длительного перерыва продолжил учение в школе крестьянской молодежи. Потом его по разнарядке посылали на курсы — радистов, политработников, журналистов. В 1952 г. Данилкин официально признает: «Систематического образования мне получить не удалось»1.
В анкетах оба лукавили, выпрямляя себе происхождение: ни шорник, ни грузчик, конечно же, не принадлежали к фабрично-заводскому пролетариату, и добавляя образование. Кроме того, Хмелевский — фамилия украинская, или польская, но никак не
русская2.
В личном деле К. М. Хмелевского сохранилась фотография 1941 года: высокий лоб, тонкие черты лица, ястребиный нос, брезгливо опущенные уголки губ — если бы не сталинский френч, получился бы типичный портрет польского проминента той поры.
Оба начинали трудовой путь на прямом производстве чернорабочими. Были освобожденными комсомольскими работниками. Потом перешли на партийную работу. Хмелевский — на организационную; Данилкин, в конце концов, на пропагандистскую. В 1936 г. первый работал секретарем парткома Среднеуральской ГРЭС; второй учился на курсах армейских политработников в Свердловске.
Школу 1937 г. они проходили по-разному. Михаил Данилкин продолжал учиться, проходил стажировалсяку в армейской газете, участвовал в собраниях, баллотировался на небольшие партийные должности. Обвиненный в сомнительных связях с прежним партийным патроном, оправдывался: «Вопрос: Значит, два раза работали с Шахгильдяном? Ответ: Один раз. Некоторые думают, что второй раз работал с Шахгильдяном в райкоме партии в Березниках, а я был в райкоме комсомола. Непосредственно с ним не
1 Данилкин М.Т. Автобиография//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 220. Д. 871. Л. 6.
2 На одном из генеалогических форумов читаю: «Chmielewski — is a Polish пате», http://genforum.genealogy.com/chmielewski/messages/86.html. Среди польских Хмелевских самым известным является Бенедикт — каноник и литератор, который написал и издал во Львове в 1745—1746 и 1753—1756 гг. энциклопедию: "Nowe Ateny"; в ней каждому отделу предпослано изложение его содержания в стихах. http://mirimen.com/co_beo/Chmelevskij-Benedikt-363D.html.
121
работал»1. Особой активности в разоблачении врагов народа большевик Данилкин не проявлял, некоторое время проходил с выговором «за примиренческое отношение к пропаганде троцкизма».
Заступился за своего товарища. Все закончилось относительно благополучно, если не считать прерванной карьеры. «В 1938 году ЦК ВКП(б) Плотникова в партии восстановили без всякого взыскания, так как он был исключен необоснованно. После этого в апреле 1939 и с меня было снято взыскание, как необоснованно наложенное»2. Тут с датами снова путаница. Если верить техническому секретарю, протоколировавшему ход выборов в ревизионную комиссию Кунгурского райкома в октябре 1937 г., то к тому времени партийное взыскание с Данилкина было уже снято3.
К. М. Хмелевский по вполне уважительной причине не участвовал в многочасовых собраниях, на которых активисты первого призыва исступленно разоблачали друг друга, требовали казней поверженных вождей областного масштаба, униженно клялись в преданности партии, доносили и предавали, кликушествовали и ликовали, втаптывали в грязь свое и чужое прошлое. В это время К. М. Хмелевский был разоблаченным врагом народа и находился «в апартаментах Дмитриева», так называли следственную тюрьму НКВД свердловские партийные работники. Арестован он был в сентябре 1936 года — во время подготовки к январскому процессу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Искали вредителей из числа хозяйственников и партийных работников, — пока еще невысокого ранга. В Перми взяли директора химического завода и второго секретаря горкома. В Свердловске, среди прочих, секретаря парткома Среднеуральской ГРЭС — Хмелевского. Скорее всего, фамилия подвела и, что несомненно, дур-
1 Отчетно-выборная конференция Кунгурской районной партийной организации ВКП(б). Заседание 13 октября 1937 года..., Л. 128(об). Упомянутый в диалоге Шахгильдян — это Ваган Пирумович Шагильдян — партийный организатор строительства Березниковского химического комбината, секретарь райкома в Березниках в 1930—1934 гг., затем начальник политотдела Свердловской железной дороги. Арестован 11.08.1937. Осужден к ВМН. См.: Список номенклатурных работников, подвергшихся репрессиям в Пермской области (1928—1958)//Политические репрессии в Прикамье. 1918—1980-ые гг. Сборник документов и материалов. Пермь, 2004. С. 504.
2 Протокол допроса Данилкина М.Т. от 11.02.1953. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 9925. Т. 1.Л.55.
3 См.: Отчетно-выборная конференция Кунгурской районной партийной организации ВКП(б). Заседание 13 октября 1937 года//ГОПАПО. Ф. 970. Оп. 3. Д. 152. Л. 128—128(об).
122
ные отношения с местным начальством, точнее, со Свердловским обкомом. В позднейшей характеристике, составленной явно с его слов, об этом эпизоде было сказано так: «Товарищ Хмелевский еще не разоблаченными в то время врагами народа был дискредитирован, исключен из ВКП(б) и арестован»1.
Следственного дела я не видел и не могу знать, в чем обвиняли опального секретаря парткома, вернее всего, по двум общеупотребительным пунктам 58-й статьи: 8-му — вредительство и 11-му — участие в контрреволюционной организации. Но это только предположение. Конечно, Хмелевскому повезло. Почти все арестанты первой волны после непродолжительного следствия были расстреляны. Хмелевский выжил. Тут можно только гадать, что его спасло: нерасторопность следователя, или слепая удача. Известно только, что дело К. М. Хмелевского было отправлено в Особое Совещание при НКВД СССР, вынесшее не признавшемуся подследственному 5-летний приговор. Там настала очередь больших партийных чинов. И следователям НКВД, фабриковавшим громадный заговор, было уже не до упрямого арестанта, который позднее напомнил о себе многочисленными письмами и обращениями, в конце концов, возымевшими действие. Хмелевский был отправлен в Москву и уже там, в июле 1938 года освобожден. В убийственной лотерее он вынул счастливый билет. О своем аресте Хмелевский не забывал и во всех анкетах аккуратно указывал: сентябрь 1936 по июль 1938 гг. находился под следствием НКВД в Свердловске и в Москве. Так что секретарь обкома хорошо знал не только внешнюю сторону партийной работы: заседания, решения, проверки, но и ее изнанку: доносы, следственные изоляторы, переполненные камеры, расстрельные приговоры. Вышел Хмелевский из тюрьмы не сломленным, перед сотрудниками МГБ не робел, в их особые достоинства вовсе не верил.
Через год после освобождения К. М. Хмелевский был возвращен на партийную работу в новую область, тогда еще Пермскую — сначала в должности парторга ЦК на строительстве Закамской ТЭЦ, затем — секретаря Краснокамского горкома. Карьерный взлет его приходится на сороковые годы: слушатель высшей школы парторганизаторов при ЦК ВКП(б) — секретарь обкома по черной металлургии — второй секретарь горкома — второй секретарь об
1 Характеристика Хмелевского К. М.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 220. Д. 3614. С. 8.
123
кома и, наконец, с апреля 1946 года — первый секретарь обкома1. Место действия — Молотовская область, возглавлявшаяся до апреля 1946 года Николаем Ивановичем Гусаровым.
Оба — и Гусаров, и Хмелевский — свердловчане, правда, находившиеся на разных ступенях властной пирамиды. Гусаров — секретарь обкома; Хмелевский — заместитель начальника строительства одной из гидростанций. И когда Гусарову предложили возглавить оргбюро по созданию новой области, он — по старинному номенклатурному обычаю — привез с собой целую артель помощников, в том числе и Хмелевского. Под покровительством сильного патрона Кузьма Михайлович совершил свое восхождение по карьерной лестнице. Когда Гусарова перевели на работу в Москву, готовя к более высокой должности, он оставил на хозяйстве своего человека — Хмелевского. Очень скоро, в феврале 1947 г. Николай Иванович становится секретарем ЦК КП Белоруссии2. В тот же год Кузьму Михайловича награждают орденом Ленина, по всей видимости, в качестве подарка к сорокалетию3. В 1950 году оба лишаются своих высоких должностей и становятся маленькими чиновниками в аппарате ЦК: Хмелевский — инструктором; Гусаров — заведующим сектором4. В общем, складывается впечатление, что в лице Хмелевского мы видим типичного «человека свиты», до поры до времени удачливого клиента большого патрона.
Если это и правда, то далеко не вся. К. М. Хмелевский по рисунку поведения меньше всего напоминал человека зависимого, послушного. Дело не в том, что областью он руководил жестко и авторитарно. Подчиненные его боялись. «Мне непонятно, как большевики могут так пасовать перед авторитетом т. Хмелевского. Почему такое мандраже получается?», — задавался риторическим вопросом партийный чиновник из Краснокамска. Публика невесело посмеялась5. Это как раз было делом обыкновенным.
1 Справка на Хмелевского К. М.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 220. Д. 3614. Л. 30.
2 Постановление Политбюро о кадровых изменениях в руководстве Белоруссии. 27.02.. 1947//Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945 - 1953. М.: РОССПЭН, 2002. С.48.
3 Справка на Хмелевского К. М.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 220. Д. 3614. Л. 32.
4 См.: Гусаров Н. И. - Суслову М. А. Март 1976//ГОПАПО. Ф. 24. Оп. 1.Д. 2. Л. 74.
5 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950.// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 58.
124
«Мещанин не в пример легче гнет спину, чем, например, рабочий или аристократ, — некогда заметил один умный литератор. — За то и желание при случае унизить другого обуревает счастливого мещанина сильнее, чем рабочего или аристократа»1.
К. М. Хмелевский вел себя иначе: подчиненным не хамил, с людьми, лично его обслуживающими, был прост, внимателен и вежлив. Есть хорошо сохранившаяся парадная фотокарточка 1947 г., сделанная в местном ателье: секретарь обкома и его дети — семейный групповой портрет. Рядом с дочками — молодой человек в неловко повязанном галстуке: Андрей Иванович Маркин, — сотрудник охраны.
Перед сильными мира сего К. М. Хмелевский шапку не ломал, у союзных министров требовал, а не просил. С А. А. Ждановым разговаривал на равных: «Молотовский обком ВКП(б) считает постановление Совета Министров РСФСР до конца не доработанным и просит Ваших указаний Председателю Совета Министров...»2. И, самое главное, своих сотрудников секретарь обкома защищал умело и самоотверженно.
В 1947 г., когда майор запаса Данилкин вернулся в Березники, он уже отстоял от секретаря обкома на громадную и непреодолимую социальную дистанцию. В не меньшей степени различалось их видение действительности. Хотя оба они учились в одной и той же сталинской политической школе, но явно в разных классах и по особым программам. Данилкин и Хмелевский — антиподы не только по общественному положению: спивающийся с кругу журналист имеет мало общего с властным руководителем, умеющим подчинять своему влиянию множество незаурядных людей. Литератор с уязвленным самолюбием, бредящий уравнительными идеалами, противостоит здесь реалисту, вросшему в социальную почву, человеку, любящему жизнь во всех ее проявлениях. Парадокс эпохи заключается в том, что почва под ногами секретаря обкома оказалась трясиной, поплыла. Идеалист, во всяком случае, так казалось Данилкину одержал победу, на самом деле — временную и сомнительную.
К. М. Хмелевский, в отличие от партийного агитатора М.Т. Да-нилкина, был человеком дела. Он твердо знал, что не существует ни
1 Ходасевич В. Некрополь. М., 1991. С.25.
2 Хмелевский - Жданову. 22.07.1947 г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 141. Л. 7.
125
плакатных героев, ни законченных злодеев. Для того чтобы выполнить поставленные властью задачи, следует использовать тех людей, которые есть в наличии, со всеми их слабостями и недостатками. Судить о человеке нужно по тому, как он справляется с возложенными на него обязанностями.
«Если предприятие, та или иная организация выполняют план, справляются с производственными заданиями, то и руководители хороши, им прощаются все грехи — вот с такой меркой подходили к оценке работы руководителей, ставя партийность и принципиальность работника на второй план», — уличал первого секретаря один из его подчиненных и, кажется, был не далек от истины1.
Отметая жалобы на секретаря райкома, уличенного в сугубом моральном разложении, Хмелевский как-то объяснил свое управленческое кредо: «Ты так построй работу, ну, если пьет, пусть пьет, если женщину обнял, пусть обнимает, лишь бы план выполнял»2.
В годы войны Кузьма Михайлович твердо усвоил простое правило: фронт нуждается в угле, в боеприпасах, в пушках, а не в кристально честных тыловиках. Конечно, хорошо, если директор завода ведет себя, как положено: выполняет все уставные требования, считается с партийной организацией, проявляет скромность в быту и пр. Но даже если он нарушает партийные заповеди, то это еще не повод для того, чтобы снять его с работы, отобрать партбилет или отдать под суд. Такого человека следует воспитывать: вызвать на бюро, сказать ему много строгих слов, записать (в протокол, а не в учетную карточку) взыскание, а затем отпустить с миром. Пусть работает дальше, если это у него получается. К человеческим слабостям хозяйственников и партийных работников он был снисходителен: прощал им алкогольные эксцессы, грубость и даже волокитство. В партийной среде г. Молотова об этом вполголоса говорили. Особняк в Закамске, которым во время войны пользовались для отдыха руководящие работники («там всегда имелись пиво, водка, закуски — и все это за государственный счет»), называли «дачей Хмелевского»3.
Хмелевский, по всей видимости, был убежден, что призывами и угрозами дело не поправить, во всяком случае, ими одними. Нужно что-то еще: материальное поощрение, доверительные отношения. Областные инстанции идут навстречу пожеланиям номенклатурных
1 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 98.
2 Там же. Л. 158.
3 Там же, С. 165-166.
126
работников: выдают деньги на строительство, не препятствуют обзаведению домашним хозяйством, дорогими предметами домашней утвари. «Председателю (Нытвенского — О. Л. ) райисполкома облисполком разрешил построить дом для личного пользования, выделили ему 10 ООО рублей, да еще дал 3000 рублей безвозвратной ссуды, это выходит 13 ООО рублей»1. После партийных активов и сессий советов их участники садятся за накрытые столы. Их кормят и поят за казенный счет, на самом деле — за колхозный. Простые продукты, много водки. В Юго-Осокинском районе, — докладывал секретарю обкома областной прокурор, — «в январе месяце 1948 г. для депутатов и гостей первой сессии райсовета в столовой сельпо была организована пирушка за счет средств кооперации. До сих пор в столовую за вино и обеды не уплачено около 2000 рублей. Некоторые депутаты сессии тогда сильно были пьяные, и это стало гласностью населения»2.
На такую практику К. М. Хмелевский смотрел сквозь пальцы, более того, иной раз и одобрял, а в некоторых случаях организовывал и сам участвовал. В годы войны по его инициативе в г. Кизеле проходили ежемесячные слеты стахановцев, на которых участников после официальной части и концерта поили и кормили бутербродами, «так как ужином накормить такое большое количество людей было трудно».
Начальство с артистами отдыхало отдельно. Те, кого не допустили к столу, бранились сквозь зубы, распуская слухи о том, что было и чего не было. В ЦК партии ушла жалоба. Организатор «отдыха»от-ветил: «В заявлении указано, что под моим покровительством в ки-зеловском бассейне разбазариваются большие средства на слеты, вплоть до раздачи подарков артистам, и что сами слеты стахановцев превращаются в сплошную пьянку». Все было не так, оправдывался К. М. Хмелевский. Людей собрали не на банкет, а на товарищеский ужин, который «...длился не более полутора часов, после чего все разъехались по местам. Никакого пьянства, гульбы, чем обычно сопровождаются банкеты, здесь не было ничего». Чтобы усилить свою позицию, Кузьма Михайлович прибегнул к демагогическому приему: «На слет съезжались лучшие люди бассейна — и заявлять так, что слеты превращались в сплошную пьянку — является злобной клеветой на стахановцев. Слеты превращались не пьянку, как заявляет
1 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 98. С. 68.
2 Прокуратура Молотовской области. Доклад «О состоянии социалистической законности в Юго-Осокинском районе Молотовской области». 17.11.1948 г.//ГОПАПОФ. 105. Оп. 14. Д. 137. Л. 151.
127
т. Мальц, а в мощную политическую демонстрацию преданности партии, тов. Сталину» 1.
Кроме официальных постановлений и директив обком партии по праздничным датам рассылал поздравительные телеграммы за подписью первого секретаря. Наряду с директорами заводов их адресатами были районное начальство, университетская профессура, артисты, герои войны и стахановцы. Кроме добрых слов по случаю праздника, обязательно вставлялись и напоминания о взятых социалистических обязательствах. К слову, и пожелания касались не только здоровья, но и вполне конкретных производственных дел. Мне не удалось в архиве обнаружить следы ответных посланий: или не сохранились, или этикетом не предусматривались. Так или иначе, но К. М. Хмелевский пытался выстраивать с подчиненными отношения более доверительные, чем это допускалось существующей традицией.
Телеграфное поздравление — это был только жест, хотя и очень выразительный. Во всяком случае, другие секретари так не поступали. ЦК такие вольности тоже не одобрял.
Более важным было, однако, иное.
Хмелевский принял область в очень тяжкое время, в мае уже были заметны признаки надвигающейся продовольственной катастрофы: засуха истребляла урожай, свертывались поставки по ленд-лизу, рассчитывать приходилось на собственные силы: Хмелевский разъяснял своим подчиненным: «Секретари ЦК партии мне прямо сказали, что надо совесть иметь, за семенами больше не обращаться, давать не будем, а у нас привыкли — каждый год давай семена». По райкомам была разослана сталинская телеграмма, предписывающая привлекать просителей «к строгой ответственности»2.
Надо было искать выход из положения, используя возможности промышленных предприятий. Те тоже переживают далеко не лучшие времена. Военные заказы сократились, а с ними и оборотные средства. Заводы имени Сталина и имени Калинина соскальзывают в долговой яме. Им не платят. Они не платят. «Главуглеснаб и Министерство электростанций прекращают отпуск угля и электроэнергии»3.
Интересы промышленных гигантов К. М. Хмелевский неуступчиво и последовательно защищал перед Москвой. Для переписки с цен-
1 Хмелевский - Харитонову 3.02.1945//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 11. Д. 154. Л. 28.
2 Стенограмма 21-го пленума обкома ВКП(б). Т.2. 16 июля — 17 июля 1946 Г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 11. Л. 22.
3 Хмелевский - Хруничеву. 1948. б.д.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 138. Л. ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 11. Л 88.
128
тральными ведомствами по хозяйственным вопросам он усвоил своеобразный тон: не просить, не жаловаться, но предлагать и требовать. Официальное письмо заместителю председателя Совета Министров СССР, министру финансов А. Н. Косыгину начинается так:
«Крупнейшие заводы нашей области — № 19, № 33, № 172, № 10 и № 577 находятся в крайне тяжелом финансовом положении, исключающем возможность нормальной деятельности этих заводов. Наряду с причинами финансовых затруднений, зависящими от качества работы этих заводов, имеется ряд причин, в известной мере, не зависящих от них, но влияющих и создающих эти затруднения. Министерства и главки указанных выше заводов не принимают реальных мер по финансовому оздоровлению заводов, что терпимым быть не может». Заканчивается оно серией предложений, изложенных директивным стилем: «В целях создания нормальных условий работы указанных выше заводов просим Вас оказать личное содействие в деле их финансового оздоровления и, в частности, в проведении следующих мероприятий: 1. Поставить вопрос в Правительстве о проведении в марте с. г. (1948 г. — О. Л.) межотраслевого зачета взаимной задолженности, что даст значительный эффект в деле снижения неплатежей. 2. Изыскать источники для восстановления собственных оборотных средств указанным выше заводам до размеров установленных нормативов на 1948 год <...> 4. Ускорить утверждение Министерствами промфинпланов на 1948 г. для вышепоименованных заводов, в частности, себестоимости выпускаемой продукции. 5. Воздействовать на Главки и Министерства в направлении усиления ими контроля и оказания практической помощи этим заводам в деле реализации ими излишних товарно-материальных ценностей, дебиторской задолженности и обеспеченности нарядами сбыта готовой продукции»1.
Для директоров крупнейших заводов (в письме к Косыгину упоминаются Солдатов, Быховский, Далингер, Вигура и другие гранды оборонной промышленности) К. М. Хмелевский стал полномочным представителем в Совете Министров: ходатаем по делам, защитником и уполномоченным одновременно. В своих отношениях с московским начальством секретарь обкома был дерзок, напорист и целеустремлен, даже в поздравительные телеграммы вставлял напоминания. 1 мая 1948 г. министр авиационной промышленности СССР М. В. Хруничев получил такой привет из г. Молотова: «Поздравляю
1 Хмелевский - Косыгину. 1948.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 138. Л. 14,17-18.
129
Вас, Михаил Васильевич, первомайским праздником и наступающей третьей годовщиной нашей победы над фашистской Германией. Прошу принять мои пожелания Вам хорошего здоровья и успехов в работе. Надеюсь, что Вы сдержите свое обещание»1. Речь идет о финансовой помощи от министерства для подведомственных ему предприятий.
Требовательный тон, взятый К. М. Хмелевским в отношении союзных министров, не следует целиком и полностью относить на его личный счет. Во всех этих отношениях, телеграммах, записках, пусть и подготовленных иными людьми, проступает стиль хозяина области — человека, отвыкшего от того, что какие-то хозяйственники, пусть и в генеральских погонах, могут сказать ему «нет». Его товарищи по должности ведут себя похожим образом. Секретарь МК Попов пытается командовать министрами. В постановлении Политбюро по этому поводу содержится выразительный пассаж:
«Возомнив, что ему все позволено, т. Попов требует от министров, чтобы они беспрекословно подчинялись указаниям Московского Комитета, и по вопросам, связанным с союзными предприятиями, расположенными в Москве и Московской области, министерства без согласования МК не обращались в правительство. Не согласным с этими антигосударственными требованиями министрам т. Попов угрожает тем, что Московский Комитет будто бы имеет свою резиденцию, куда он "может пригласить министров" и дать им нагоняй»2.
У Хмелевского таких возможностей не было, а вот стремление воздействовать на управленческие решения в пользу вверенной ему области, конечно же, присутствовало в полной мере. Хмелевский вошел в строй больших партийных руководителей в годы войны, когда от секретарей тыловых обкомов Сталин требовал главным образом бесперебойного снабжения фронта всем необходимым. Обком партии вольно или невольно, становился главной конторой большого территориального производственного треста. Первый секретарь на деле исполнял роль управляющего этим трестом с очень широкими полномочиями. И спрашивала с него центральная власть за производство угля, своевременную отгрузку боеприпасов, выпуск авиационных моторов и артиллерийских орудий. Хмелев-
1 См.: Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950— 14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 10.
2 Постановление Политбюро об освобождении Г. М. Попова от обязанностей секретаря МК и МГК и секретаря ЦК ВКП(б). 12 декабря 1949 г.//По-литбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945-1953. М.: РОССПЭН. 2002. С. 323.
130
ский с такими задачами справлялся. Он умело координировал работу военных предприятий, относящихся к разным ведомствам, мог, как тогда говорили, «расшивать» узкие места, под его патронажем был выведен из прорыва уже упомянутый Кизеловский бассейн и т.д. К. М. Хмелевский на собственном опыте убедился, что централизованное руководство является скорее помехой, чем подспорьем в решении производственных проблем.
Кажется, этот высокопоставленный партийный руководитель не слишком верил в преимущества плановой экономики. Иначе не объяснить его особую благосклонность к предприимчивым хозяйственникам, способным организовать снабжение городов и предприятий коммерческими методами, за счет теневого товарооборота, сплошь состоящим из незаконных, или не совсем законных сделок. Этими кадрами он занимался сам. Во внимание принимал отнюдь не анкетные данные, но умение работать, то есть решать задачи, не оглядываясь на партийный устав или статьи уголовного кодекса. В охоте за необходимыми ресурсами допускались разнообразные приемы: от самых сложных предпринимательских до простейших. Чиновников, ведающих в столице распределением, подкупали деньгами, ширпотребом, салом, спиртом.
Алкоголь был второй валютой. Руководители Краснокамского сульфитно-спиртового завода пользовались им для премирования передовиков производства из числа «вольнонаемных рабочих», но также и для упрочения деловых отношений с московскими и местными учреждениями, даже для оказания шефской помощи школе. «В июне 1947 г. по записке Мешалкина (директора завода — О. Л.) отпущено Краснокамской средней школе на вечер выпускников 20 литров спирта»1.
Спиртом расплачивался с поставщиками и М. 3. Дугадко2. Так же поступали и многие другие хозяйственники. Во всех проверочных актах, которые мне привелось увидеть, повторяется в разных формулировках одно и то же: «выдача спирта производилась без всяких оправдательных документов». Просто брали и раздавали или оставляли себе.
В Москву везли не только спирт, но и ткани, продукты. Ими одаривали чиновников центральных ведомств. Управляющая
1 Справка по делу о массовом расхищении этилового спирта на Крас-нокамском сульфитно-спиртовом заводе//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13.Д. 149. Л. 171.
2 См.: Справка по делу Дугадко М.З.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 20. Д. 156. Л. 30.
131
Молотовской базой «Союзглавлегсбыт», собираясь в командировку в столицу, «...в феврале месяце 1946 г. взяла со склада базы под видом образцов 2 шерстяных мужских костюма, 1 пару брюк и 1 дамское платье. И впоследствии этот товар списала на розничный магазин по бестоварному счету с выдачей в последний ордеров, денег и промтоварных единиц. В июне того же года взяла из лимитного отдела розничного магазина: кальсоны мужские — 20 пар, сорочки мужские — 20 штук, сорочки дамские — 30 штук, кофточек шелковых — 2 штуки, шерсти — 7 метров, полотна шелкового Зм — и неизвестно куда девала»1.
Работники Главка кальсоны брали, дамскими сорочками также не брезговали. В обмен отпускали положенные по фондам для области сырье и готовые продукты, возможно, что-то и сверх лимитов, но обязательно вовремя и пристойного качества. Местные хозяйственники, приобретшие за небольшую мзду плановые ресурсы, действовали в области точно так же. Они их выдавали только в обмен на материальное вознаграждение. В письме к Хмелевскому в феврале 1948 г. областной прокурор напоминал о том, что еще 1945 г. его подчиненные установили «...в порядке общенадзорной работы, что в сбытовых организациях г. Молотова почти ничего нельзя получить по фондам без взаимных услуг». Была составлена по этому поводу «большая по содержанию докладная записка на имя Секретаря Обкома тов. Гусарова» и все осталось по-прежнему2.
Складывается впечатление, что К. М. Хмелевский догадывался, а, может быть, и знал, что советское хозяйственное право столь же мало пригодно для эффективной экономической деятельности, как и Конституция СССР для политических практик. Существовала, однако, и разница. О конституционных правах граждан вспоминали только в день выборов. Нарушителям хозяйственного законодательства тюрьма грозила постоянно. И секретарь Молотовского обкома делает все возможное, чтобы защитить полезных дельцов от уголовного преследования. Ездит к Генеральному прокурору, добивается прекращения дел, сдерживает рвение местных блюстителей закона.
0 состоянии сельского хозяйства в области Хмелевский знал из первых рук. Время от времени ездил по деревням. В июне 1948 г. лично руководил кампанией «по выселению в отдаленные районы лиц,
1 Выписка из протокола № 38 32 заседания бюро Ленинского районного комитета ВКП(б) от 26 августа 1947 Г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 149. С. Л179.
2 Куляпин - Хмелевскому. 7.02.1948 Г.//ГОПАПО Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Л. 97.
132
злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве». В колхозе «Колос» Верещагинского района присутствовал на общем собрании, молча выслушал речи, а затем уехал в райком, где «дал политическую оценку бюро районного комитета, секретарю райкома и потребовал исправления допущенных ошибок в последующей практической работе»1. По всей видимости, понимал, что ничего они исправить не смогут. «Нельзя надеяться, что все колхозники настолько сознательны, что сами, без всякой агитации повезут хлеб государству, — говорил он на пленуме. — Здесь нужна кропотливая, настойчивая и наступательная политическая работа с людьми, и партийным работникам на этой работе придется работать с большим напряжением»2.
Урожайность зерновых в области держалась на уровне шести центнеров с гектара. На трудодни выдавалось в 1948 г. меньше килограмма хлеба3. В такой ситуации Хмелевский делал ставку на развитие подсобных хозяйств, освобожденных от всех обязательных государственных поставок и наделенных правом сбывать излишки на колхозных рынках. По данным областного статуправления посевные площади этих хозяйств «увеличились почти в 7 раз, в том числе под картофелем в 13 раз и под овощами в 19 раз»4.
Когда в августе 1946 г. постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 19.IX. 1946 года «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах» эта форма хозяйствования была фактически поставлена вне закона, К. М. Хмелевский попытался обойти запрет. В письме, адресованном А. А. Жданову, он спрашивал: «Ряд многоземельных колхозов желают передать излишки земли подсобным хозяйствам и организациям, т. к. они не в состоянии ее использовать. Можно ли это допустить, и как такую передачу оформить?»5.
1 Информация о колхозном собрании, проведенном 12 июня с.г. по реализации Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. 14.06.1948//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 151.
2 Стенограмма 21-го пленума обкома ВКП(б). Т. 1. 15 июля 1946 г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 9. Л. 126.
3 См. Руководство областной парторганизации хозяйственной деятельностью промышленности, транспорта культурного строительства Док-лад//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 15. Д. 126. Л. 51.
4 Тиунов В. Тридцать лет строительства социалистического хозяйства на Западном Урале//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 175. Л. 33.
5 Хмелевский - Жданову 15.10.1946.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 134. Л. 42.
133
Он не возражал и против самоснабжения руководящих работников. Пусть заводят домашнее хозяйство: держат коров, разводят свиней, питаются с собственного огорода, даже торгуют на рынке. Только не сами, конечно, а родственники. Тем, кто особо увлекался, грозил пальцем:
«Что это за нужда у председателя горисполкома, чтобы он решил воспользоваться таким случаем, чтобы взять в колхозе корову? Раз корова, значит, нужно иметь сено. Когда же он будет работать, если ему нужно косить сено? Или опять в каком-нибудь колхозе тащить сено для своей коровы? (Куляпин: Бесплатно брали)»1.
Неправильно, конечно, но что делать?
Работников надо кормить, это Кузьма Михайлович знал хорошо. На пленуме говорил: «... рабочую силу надо принимать по-человечески, а то были случаи, что их не кормили, и люди оттуда уходили»2.
Писал Л. П. Берии, просил у него «...в целях сохранения военнопленных как рабочей силы в виде исключения разрешить увеличить нормы питания военнопленных лагеря № 207, занятых на прочих подземных и поверхностных работах»3. Тщетно. Министр внутренних дел Круглов, согласившись с тем, что «нормы питания для военнопленных, работающих на тяжелых физических работах, действительно недостаточны», в просьбе отказал: «Выделить продовольствие для дополнительного питания содержащихся в лагере МВД военнопленных без решения Правительства МВД СССР не может»4.
Хмелевский был рачительным хозяином с практической сметкой, способным подгонять под меняющиеся условия сложившиеся правила, подбирать людей, сообразуясь прежде всего с их деловыми возможностями, а не анкетными данными, побуждать к труду, подкрепляя экономические поощрительные стимулы патерналистским по своей природе покровительством. Областью он руководил жестко и авторитарно. Подчиненные его боялись. Тем не менее, к репрессивным мерам первый секретарь прибегал неохотно. В апреле 1948 г. на
1 Стенограмма 21-го пленума обкома ВКП(б). Т. 1.15 июля 1946 г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 11. Д. 154. Л. 127.
2 Стенограмма 21-го пленума обкома ВКП(б). Т. 2. 16 июля — 17 июля 1946 Г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 11. Л. 3-4.
3 Хмелевский - Берия. 4.10.47//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 255.
4 Круглов - Хмелевскому. 23.10.47//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 254
134
заседании бюро обкома К. М. Хмелевский выступил против уголовного преследования рабочих, опоздавших к заводскому гудку, или просто пропустивших смену:
«Надо было проанализировать, посмотреть, что это за 25 тысяч привлеченных и осужденных за прогулы за 1947 год, 1946 год, 1945 год, если все сложить, то какая же цифра получится. Конечно, (есть — О. Л.) и правильно осужденные, но я согласен с т. Рябовым, что значительная часть осуждена несправедливо. Ну что, человек запоздал на 20 минут на работу, не мог переправиться через реку. Это же объективная причина, от него не зависящая. Вы же сами знаете, какие лишения испытывают рабочие, которые живут за Камой или ездят на поездах, они мучаются, а его отдают под суд. По существу, это является провокационными действиями, которые вызывают раздражение у рабочих. И не только у тех, которых осудили, но и у тех, которые рядом стоят. Людей оправдали свыше 3000, это значит целый завод. Это же наша ошибка, неправильно судили»1.
Что касается общего баланса социальной политики, проводимой К. М. Хмелевским в Молотовской области, то здесь следует учесть одно очень важное обстоятельство, а именно: громадный дефицит потребительских ресурсов, которыми располагали местные власти. При таком условии рост благосостояния номенклатурных работников происходил на фоне нищенского существования подавляющего большинства населения. Партийный работник Наумова вряд ли сгущала краски, когда выстраивала оппозицию «самоотверженные работники завода имени Кирова» — «разложившееся начальство»: «Люди, не считаясь ни с чем, в годы войны при всех трудностях выполняли военную программу, люди, работающие на 98 заводе, работали, не покладая рук, умирали с голоду, а Павчина в это время выносили пьяного из квартиры-дачи»2.
После войны жизненные условия изменились незначительно. Прокурор Д. Куляпин писал о случаях людоедства на севере. Обком, в свою очередь, констатировал, что жилищно-бытовые условия рабочих-спецпереселенцев в Чусовском районе «совершенно нетерпимы»: «Рабочие своих подсобных хозяйств не имеют, отоваривание продуктовых карточек производится нерегулярно. Приобрести продукты питания на стороне, ввиду малого заработка (средний зарабо-
1 Протоколы бюро обкома партии от 9 апреля 1948 г.// ГОПАПО Ф. 105. Оп. 14. Д. 36. Л. 43-44.
2 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 156.
135
ток в месяц составляет 150—200 рублей), рабочие возможности не имеют. Вследствие плохих жилищных условий, неудовлетворительного общественного питания и торговли значительная часть рабочих-спецпереселенцев раздеты, не имеют обуви, постельных принадлежностей и сильно истощены»1.
Крепкий быт партийных и хозяйственных руководителей на таком фоне выглядел вызывающе. Самое мягкое, что можно сказать о начальниках, поправляющих свое экономическое положение, так это то, что они поступали социально бестактно. Председатель Молотовского горисполкома в 1945 г. покупает пианино за 14 тысяч рублей. «Естественно, видимо, у кого-то возник такой вопрос, что, собственно, для партийного работника война в известной мере прибыльной оказалась. Когда страна в крови обливается, до предела напряжены все средства и энергия советского народа, а тут сбережения оказались», — вспоминал тогдашние толки инструктор обкома. Работники с мест говорили «о буре возмущения со стороны трудящихся», наблюдавших жилищное строительство советского деятеля районного масштаба2. Надо сказать, что живущие в нужде рабочие и служащие были склонны подозревать в уголовных преступлениях каждого хозяйственника. С ними были солидарны и работники правоохранительных органов. В официальном письме областного прокурора, объезжавшего с ревизией северные районы области, содержится прямое указание на этот счет. «Состоя в должности коммерческого директора (Красновишерского бумажно-целлюлозного комбината — О. Л.), Абатуров — его Д. Куляпин предлагает освободить от должности ввиду прошлых политических грехов (был в 1928 г. судим за контрреволюцию) — живет далеко не по средствам, хотя прямых фактов присвоения и растраты и т. п. нет, но, тем не менее, его образ жизни наводит на мысль местное население о том, что он живет не по средствам»3.
Хмелевский, заботившийся, кроме всего прочего, о снятии социального напряжения, одной рукою открывал клапан, другой — сильнее вдавливал его. Тем более, что начальство быстро воспользовалось благоприятной ситуацией. Многие ответственные работники пустились во все тяжкие: бражничали, развратничали, самоуправничали. «Существуют такие разговоры, если раньше было два заместителя
1 ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 149. Л. 251.
2 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 68, 88.
3 Куляпин - Пигалеву. 6.12.1948.//ГАПО. Ф. р1366. On. 1. Д. 531. Л. 91.
136
председателя облисполкома, которые по малу не пили, то там теперь три заместителя, которые по малу не пьют»1.
На том же пленуме недобрым словом вспоминали секретаря райкома, который «...сожительствовал с десятками женщин, на пленум приходил пьяным, по 4-5 дней не являлся на работу, пьянствовал и сидел на бывшей даче, которая была, если можно так выразиться, пристанищем его моральных разложений»2.
Из многочисленных документов, помеченных 1945—1949 гг. (более ранние я просто не смотрел), следует, что использование казенной собственности или должности в личных, сугубо корыстных интересах было явлением в Молотовской области широко распространенным. В 1947 г. центральная контрольная партийная комиссия занималась делом заведующего финхозсектром обкома Г. А. Шемина. Тот в 1945 г. «силами бригады строительства дома обкома» выстроил себе небольшой домик в 42,8 квадратных метра жилой площади, никому ничего не заплатив. Оказалось, что он также «...брал из столовой обкома партии без талонов и норм: мясо, масло, яйца, булки, водку, торты, конфеты. Только по неполным данным <...> Шемин за 1944-1946 гг. взял продуктов на 41 400 рублей. <...> Пошил сверх полученного лимита 71 предмет одежды и обуви на 21111 рублей». Далее в «Справке», составленной контролером КПК Федоровым, перечислялись и другие проступки: «Взял без уплаты денег радиоприемник, две кровати, ковер, дорожку 6 метров и другое на 3357 рублей и без оформления документов увез к себе на квартиру буфет, 2 стола и 6 стульев. <...> Выписал на склад столовой обкома более 260 литров спирта. Часть спирта Шемин взял себе, другую часть выдал работникам обкома партии. В 1946 г. по распоряжению Шемина бухгалтерия обкома партии оплатила счет облисполкому за пианино на 12485 рублей. Это пианино Шемин без оформления документов взял в личное пользование»3.
Шемина примерно наказали строгим выговором и увольнением с работы за злоупотребление служебным положением. В своих хищнических устремлениях заведующий финхозсектором не был одинок.
Городская молва указывала на женщину, директорствующую в тресте зеленого и лесного хозяйства: «Стажевская незаконно получа-
1 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 181.
2 Там же, Л. 156.
3 Цепенников — Шкирятову. 19 04 47 «О результатах проверки анонимного заявления о злоупотреблениях зав. финхозсектором МО ВКП(б) Шемина»//ГОПАПО. Ф. 2080. On. 1. Д. 12. Л. 61-64.
137
ет сено, кроме того, она эксплуатирует своих подчиненных. Сено ей косят и возят лесники, а за коровой ходит лесник т. Манина, а раньше ходила т. Чуклинова. Ежедневно ей за 6 км носят молоко. Ежегодно она дает указания по дачам лесникам, чтобы для нее садили овощи, и она их привозит к себе домой тоннами. Народ в городе и окрестностях ее стал звать графиней — и это, пожалуй, верно. Она за годы войны нажилась очень сильно, завела три дохи — и вот в январе месяце 1945 г. купила каракулевую доху. Что ни день, то новый костюм. Занимается только собой», — писали анонимные авторы в газету «Правда»1.
Письма подобного содержания шли и в обком ВКП(б): «Кто не знает, что Стажевская до передачи ей подсобного хозяйства исполкома имела на себе одно-два платья. Теперь же у нее сотни. Откуда это все куплено? А корова, а свиньи? Откуда у нее на хозяйстве шесть тонн овощей. Она хочет на всех плевать, потому что т. т. Попов, Хмелевский, Ахлюстин не дадут ее в обиду. Почему она бьет на авторитет наших лучших честных работников. Мы верим, что это не так. Медом всех не купишь, хотя его и много Стажевская раздает втихую. Неужели нужна только Москва, чтобы этому положить конец?»2.
Такой же репутацией пользовалась и А. М. Глебова — директор института вакцин и сывороток. В конце концов, областная прокуратура возбудила дело по факту служебных злоупотреблений. В обком партии ушла соответствующая докладная записка. Все подтвердилось: и взятки контролерам, и денежные выплаты родственникам, и использование казенных материалов «...для строительства автогаража для личной легковой автомашины»3.
Конечно же, и по должности, и по воспитанию, и, наверное, по субъективным представлениям Хмелевский был проводником сталинской политики. Во многих случаях он следовал курсом, проложенным в военные годы его предшественником Гусаровым. Вот только политические акценты все время смещал в сторону большей практичности, хозяйственной целесообразности, руководствуясь зачастую здравым смыслом, собственным опытом, а не идеологическими формулами. Конечно, он читал доклады и выступал по радио, только
1 Отдел писем «Правды» - Обком ВКП(б). 13.03.45.//ГАПО. Ф р1366. Оп. 2. Д. 40. Л. 44.
2 Тов. Гусарову Н. И.итов. Ахлюстину И. П. (без даты)//ГАПО. Ф р1366. Оп. 2. Д. 40. Л. 45.
3 Куляпин - Хмелевскому. 15.03.1949.//ГОПАПО. Ф. 105 Оп. 15. Д. 131. Л. 59-62.
138
делал это очень неохотно, без души. Поручал готовить материалы инструкторам, а потом озвучивал написанный за ночь текст.
«Мне было поручено подготовить тов. Хмелевскому выступление по радио, расчет — 12-15 минут, — жаловался на пленуме лектор отдела пропаганды. — Я написал текст этого выступления и послал первому секретарю. Тов. Хмелевский по готовой шпаргалке выступил, а разве секретарь обкома партии не мог самостоятельно подготовить политическое выступление по радио. Я рассматриваю этот факт с двух сторон: сказать, что тов. Хмелевский не мог самостоятельно подготовить, это маловероятно; вероятным является прямое игнорирование политической работы. Для того чтобы подготовиться к политическому выступлению, надо прочитать сочинения Ленина-Сталина, обратиться к решениям партии и т.д. Легче всего поручить лектору, чтобы подготовил выступление — и получается: одно говорим — другое делаем. Такое же положение и с политическими докладами по текущему моменту. Я приведу ряд фактов. Тов. Хмелевский однажды выехал в Краснокамск. Ночью звонок — пошлите доклад по текущему моменту. Мы быстро состряпали доклад (в зале — смех), направили тов. Хмелевскому. Я не знаю, какие результаты, но, вообще-то говоря, товарищи, которые слушали доклад тов. Хмелевского в Краснокамске по этой шпаргалке, отзывались плохо. Мне кажется, такая позиция первого секретаря обкома партии — выступать по готовой шпаргалке — не к лицу и порочна»1.
В общем, К. М. Хмелевский был по преимуществу хозяйственником и, стало быть, по меркам 1949 г., вот-вот мог сбиться с партийного курса, оступиться и захромать на правую ногу, как Г. М. Попов, которому «...товарищ Сталин лично сказал, что у меня хозяйственный уклон в работе. Он мне сказал: "У Вас хозяйственный уклон ". В чем тут дело? Дело, конечно, товарищи, заключается, как товарищ Сталин выразился, в том, что нужно понимать душу партийной работы. Вот этого понимания души партийной работы не было в достаточной мере. Товарищ Сталин разъясняет, что это значит — понять душу партийной работы. Это значит — поднять активность партийных масс. Развернуть внутрипартийную демократию, самокритику, критику недостатков. Вот что значить понять душу партийной работы»2.
1 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 86-87.
2 Выступление Г. М. Попова на объединенном пленуме Московского областного и городского комитетов ВКП(б). 13.12.1949.//ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты. 1945-1953. М.: РОССПЭН, 2004. С. 215.
139
Хмелевский, конечно, все эти слова знал, при случае повторял, даже написал (подписал?) брошюрку соответствующую о том, каким должен быть партийный руководитель. Но вот становиться главным кадровиком или того хуже — постоянным председателем товарищеского суда в большой коммунальной номенклатурной квартире или записным оратором на митингах и собраниях явно не хотел, да, наверное, и не умел.
А вот М. Т. Данилкин — пора, наконец, вспомнить и о нем, — напротив, с младых ногтей любил выступать с докладами и лекциями1.
Хмелевскому все труднее удавалось соблюдать баланс между государственными и общепартийными интересами, с одной стороны, и растущими аппетитами местной номенклатуры, с другой. Центральная власть закручивала гайки. В то же время старые кадры, за годы войны уверовавшие в свою незаменимость, никак не хотели привыкать к новым порядкам. Местная милиция, возглавляемая честолюбивым полковником Скрипником, начала охоту на хозяйственных руководителей. Сотрудники отдела борьбы с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) практикуют ночные обыски без ордеров прокуратуры, они ищут запасы продовольствия, лишние карточки, дорогие вещи. Найдя, изымают, а затем вызывают граждан, в том числе, и работников партийных аппаратов, на ночные допросы. Возбуждают уголовные дела. В «Отчете о работе с руководящими кадрами управления МВД по Молотовской области за 1947 год» есть сводная информация об их работе за 2 года: 860 арестов в 1946 году; 2846 арестов в 19472.
Прокуратура протестует, но без большого успеха. На помощь прокуратуре приходит К. М. Хмелевский. Секретарь обкома хлопочет о партийной реабилитации проштрафившегося хозяйственника, только что спасенного не без его помощи от тюрьмы. На январском пленуме обкома 1950 года об этом эпизоде вспомнил маленький аппаратный чиновник. Сводя счеты с поверженным начальником он говорил:
«Должен сказать следующее, по-моему, тов. Хмелевский двурушничал. Это можно подтвердить следующим фактом. Обком ВКП(б) исключил из партии бывшего начальника Облегпрома Зальцберг. Это было в 1947 г. За развал работы и другие злоупотребления. Что делает тов. Хмелевский? Хмелевский в ноябре-декабре 1947 г. находился в доме отдыха под Москвой. Он вызвал в Москву члена партколле-
1 См: Протокол допроса Лоскутова М.Н. 13.03.1953//ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 109.
2 Отчет о работе с руководящими кадрами управления МВД по Молотовской области за 1947 год// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Л. 31.
140
гии тов. Зайцева и поручил ему выяснить настроения в КПК при ЦК ВКП(б), нельзя ли восстановить Зальцберга в партии. Тов. Зайцев выяснил, но почва оказалась шаткой, тогда тов. Хмелевский позиции сдал, поскольку в КПК настроения другие»1.
В конце концов, милицию секретарь обкома победил. Скрипник был с работы снят. Бюро обкома 4 ноября 1947 г. приняло соответствующее постановление. Через десять месяцев по районным партийным организациям было разослано специальное письмо:
«Областной комитет партии располагает данными, которые говорят о том, что в последнее время в ряде подразделений МВД и особенно в органах милиции ухудшилось состояние государственной и партийной дисциплины, имеют место факты аморального поведения отдельных работников, злоупотреблений служебным положением и нарушений революционной законности. Некоторые работники милиции грубо нарушают и извращают советские законы: производят незаконные обыски и аресты, избивают арестованных, изымают и присваивают себе вещественные доказательства, деньги и другие ценности, нарушают сроки ведения следствия. Отдельные работники органов МВД и милиции совершают кражи, взяточничество и расхищение социалистической собственности. Это имело место в аппарате областного управления милиции, в Верхнемуллинском районе, Краснокамске, Березниках, в 1-ом отделении милиции г. Молотова. Некоторые начальники подразделений МВД сами допускали подобные преступления и показывали дурной пример подчиненным (Иг-лин — Болыпесосновский район, Мехоношин — Гайнский район и др.)». Обком потребовал«принять меры к укреплению органов МВД проверенными и политически подготовленными кадрами»2.
Хмелевский был вынужден защищать хозяйственников не только из деловых соображений. Аресты руководителей снабженческих и торговых организаций бросали тень на всю Молотовскую область. Неугомонные следователи МВД покушались на работников партийного аппарата, они собирали, а иной раз и фабриковали материалы против хозяев области.
По стилю руководства, по выбранным управленческим приоритетам, наконец, просто по складу характера Кузьма Михайлович Хмелевский менее всего подходил на роль чистильщика хозяйственных и партийных кадров, уготованную ему партийным журна-
1 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 87.
2 Секретарям горкомов и райкомов партии. 19.08.1948//ГОПАПО Ф. 105. Оп. 14. Д. 137. Л. 61-63.
141
листом. Тем более что в фельетоне, направленном против М. 3. Дугадко — одного из лучших организаторов снабжения в области, да, наверное, во всей химической отрасли (его знал и за него заступался министр химической промышленности М. Г. Первухин) — было много патетики и мало фактов. Мих. Тихонов — под таким прозрачным псевдонимом выступил в газете «Звезда» М. Т. Данилкин — обвинил начальника ОРСа Азотно-тукового завода в том, что тот, прибывший в эвакуацию худым и дурно одетым, «...раздобрел телом <...> и снискал себе славу одного из самых обеспеченных жителей города». И супруга его тоже располнела, обзавелась золотыми украшениями и оделась «в шелк, меха, фетр». Дугадко за большие тысячи отремонтировал себе квартиру, а в ванную комнату «...установил не просто колонку, а колонку из нержавеющей стали». Откуда такие деньги? Ясно — украл. Не мог не украсть. Нехитрая житейская мудрость: от трудов праведных не наживешь палат каменных. И в прошлом году Дугадко получил слишком много премиальных — 45 тысяч рублей. «При этом законными основаниями подкреплены только семнадцать. А остальные двадцать восемь?». Автор фельетона дает слово и неназванному оппоненту: «ОРС завода и в годы войны, и после работал и работает хорошо. Что же еще надо? Дугадко — толковый, предприимчивый работник. Правда, не без недостатков». После чего все эти аргументы уничтожаются одним, зато идейным соображением: «...процветание Дугадко <...> слишком не в ладах не только с основами коммунистической нравственности, но и с основами советской законности»1.
Журналист метил не только в М. 3. Дугадко, но и в директора завода А. Т. Семченко, члена областного комитета партии (избран единогласно в феврале 1948 г.2), любимца Хмелевского. О последнем обстоятельстве Данилкин мог и не знать, как, к слову, и о том, что подвергает критике и осмеянию основной принцип кадровой политики первого секретаря.
Возникает вопрос, как вообще могла появиться такая статья в газете, редактируемой человеком, входившим в ближний круг хозяина области, членом бюро обкома Борисом Никандровичем Назаровским, бывшим и советником, и сотрудником Хмелевского. Кузьма Михайлович его ценил, за службу отблагодарил орденом по случаю юбилея
1 Тихонов М. Дугадко процветает//Звезда. 4.04.1948.
2 Справка о результатах тайного голосования. Февраль —март 1948 г. по Молотовской области//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 106. Против Хмелевского, как это явствует из той же «Справки», голосовали 12 человек.
142
Кизеловского угольного бассейна1. Через короткое время представил к очередному ордену, на этот раз по случаю юбилея Камского речного пароходства2. В партийной среде у Б. Н. Назаровского сложилась прочная репутация «человека Хмелевского».
«Тов. Назаровский и тов. Хмелевский — большие друзья и товарищи. Мне, как работнику и как члену обкома, это было видно, да и многим другим работникам обкома», — напомнила партийным активистам бдительный инструктор обкома3. Не только в газете, но и в партийных собраниях ответственный редактор следил за тем, чтобы критика областного руководства не выходила за границы дозволенного. «Я тогда выступил, сделал упрек в адрес горсовета и лично тов. Михайлина, — докладывал в том же 1950 г. директор треста "Молотовлес" Бушманов. — Нехорошие дела были. Надо было его ударить, поправить, и, что вы думаете, не успел сойти с трибуны, как член бюро тов. Назаровский прочитал мне такую проповедь. Он сказал: Ваше выступление является обобщающим, как бы не было клеветы на нашу областную организацию. Я, — заявляю, — Боже упаси, и думать не думал об этом. И вот сейчас диву даюсь, вроде как перестроился тов. Назаровский, обеими руками критикует (в зале смех) в оригинальном стиле, а именно, обязательно все большие работники должны пройти через критику»4.
Недосмотр можно исключить. «Все корреспонденции, вплоть до информационных заметок, Борис Никандрович внимательно просматривал перед тем, как переправить в типографию. Делал он это обычно вечерами. К утру на его столе оставались материалы, которые необходимо доработать. К каждому приколота бумажка, что нужно еще сделать, уточнить, поправить, или вообще написать заново, если проблема того заслуживает», — вспоминает о редакторском стиле Назаровского один из его сотрудников5.
Скорее всего, Борис Никандрович — человек очень умный и ловкий (иначе сыну видного деятеля партии народной свободы, проще говоря, кадета, не сделать бы карьеру в советской журнали-
1 См.: Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950— 14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 88.
2 См.: Зенков В. Г. Несколько штрихов к портрету Б. Н. Назаровского// Назаровский. — Пермь: Пушка, 2004. С. 48-49.
3 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 140.
4 Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950-14.01.1950// ГОПАПО. Ф. 1 05. Оп. 16. Д. 2. Л. 31.
5 Зенков В. Г. Указ. соч. С. 51.
143
стике) — начал играть свою собственную игру. К. М. Хмелевский мог считать свои позиции неколебимыми. Его ценят в ЦК. К сорокалетию награждают орденом Ленина. А вот Б. Н. Назаровский, кажется, замечает то, что проходит мимо внимания его патрона: изменение политической конъюнктуры, новое усиление режима. Военные методы выходят из моды. Москва требует дисциплины и карает хозяйственников за проступки, на которые не обращала внимания в 1941 — 1945 гг. Милицейская активность не может быть случайной. В такой ситуации представляется целесообразным занять более критичную позицию по отношению к своему покровителю, дистанцироваться от старой политики. Если верить воспоминаниям людей, его знавших, Назаровский обывателей и мещан не любил, особенно тех, кто пользовался своим служебным положением.
Из документов, мною виденных, не ясно, прочел ли Хмелевский фельетон Мих. Тихонова сразу, или узнал о нем позже из вторых рук. Во всяком случае, в течение первых месяцев ничего не произошло. Областная прокуратура неспешно готовила следственные действия. Городской прокурор вовсе не находил оснований для возбуждения уголовного дела. Директор азотно-тукового завода А. Т. Семченко небезуспешно хлопотал о прекращении нападок на своего подчиненного. Областной комитет партии не вмешивался. В конфликте «Данилкин — Дугадко» Кузьма Михайлович, конечно же, был на стороне второго. Матвей Зайвелевич может обеспечить фондами завод и раздобыть продукты для его работников. Какая польза от Михаила Даниловича?
Или Данилкину подсказали (у Хмелевского были недоброжелатели из числа обиженных сотрудников аппарата), или он догадался сам, но уже в июне 1948 г. журналист пришел к выводу, что на первого секретаря надежды нет. Он заодно с Семченко и даже с Дугадко. Надо писать в ЦК. 18 июня 1948 г. он отправляет большое письмо в Москву. К нему добавляет какие-то приложения. В пермских архивах это письмо не сохранилось. О его содержании можно судить по косвенным источникам: ссылкам, комментариям, цитатам из него, рассеянным в разных документах. Фабула письма выглядит таковой. В ОРСе Азотно-тукового завода орудует шайка жуликов, возглавляемая Дугадко. Директор завода эту шайку покрывает, более того, он ее злоупотреблениям способствует. Березниковский горком партии борьбу с хозяйственными преступлениями не ведет, на критические выступления печати не реагирует. Областное управление внутренних дел также не разоблачает расхитителей, поскольку его руководители кормятся из преступных рук. Обком не замечает, что крупным
144
промышленным городом заправляют близорукие обыватели, мелкобуржуазные перерожденцы, расхитители и рвачи. И в самом аппарате обкома тоже есть нечестные люди.
Из ЦК письмо, видимо, со стандартной резолюцией «проверить факты, разобраться и доложить о принятых мерах» вернулось в моло-товский обком. Реакцию Хмелевского нетрудно угадать. Год назад по такому же письму был уволен его ближайший сотрудник — второй секретарь обкома Семен Афанасьевич Антонов.
Семен Афанасьевич Антонов — выпускник 1935 года Свердловского горного института, дипломированный инженер, работавший по специальности на предприятиях Соликамска и Березников. В 1942 г. был приглашен в Молотовский обком партии. Тогда принято было говорить — выдвинут. На новом месте службы С. А. Антонов проявил себя как нельзя лучше, иначе не объяснить его успешную карьеру и завоеванное им профессиональное признание. После ухода в аппарат ЦК Н. И. Гусарова в апреле 1946 г. его избирают на должность второго секретаря обкома. Представляет Антонова Кузьма Хмелевский:
«Тов. Антонов, 1910 г. рождения, член партии с. 1932 г., образование имеет высшее техническое, окончил горный институт в Свердловске по специальности — горный инженер. В обкоме партии работает с 1942 г. Работал секретарем обкома партии по топливной промышленности, в настоящее время секретарем по кадрам.
Тов. Антонов является человеком, который очень глубоко разбирается в вопросах, умеет найти правильное решение, достаточно политически развит и где он работал, всегда успешно выполнял самые сложные вопросы. В частности, особенно много он поработал и проявил себя как хороший организатор в Кизеловском угольном бассейне. По своим деловым и личным качествам он, безусловно, справится с этой задачей — второго секретаря»1.
Антонов справился. Когда его снимали с работы, никто из членов бюро не сказал о нем ни одного худого слова. Напротив, секретарь по кадровым вопросам Лайкин напомнил собравшимся, что Семен Афанасьевич «...работал преданно, во всех отношениях хороший человек»2.
1 Стенограмма 20-го объединенного пленума обкома и пермского горкома ВКП(б). 18 апреля 1946 Г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 7. Л. 72-73.
2 Постановление Бюро Молотовского обкома ВКП(б) от 3 июля 1947 г. §4. О тов. Антонове С. А.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13.Д. 59. Л. 65.
145
По должности и за заслуги второй секретарь Молотовского обкома был выдвинут и избран депутатом Верховного Совета РСФСР в феврале 1947 г. Не знаю, какую избирательную кампанию он вел: встречался ли с гражданами, объезжая округ, или все обошлось краткими официальными церемониями. В любом случае избиратели могли познакомиться с его биографией на официальном плакате. Учительница М. А. Суханова из г. Канаш Чувашской АССР по портрету узнала в кандидате от блока коммунистов и беспартийных сына местного фабриканта, о чем незамедлительно информировала ЦК ВКП(б). Назначили проверку, которая выяснила, что бдительная работница просвещения не ошиблась.
«Все опрошенные утверждают, что отец Антонова С. А. — Антонов Афанасий Антонович появился в г. Канаш в 1913-1914 г. из деревни Енеш-Косы Цивильского уезда. Сначала он поселился в доме своего родного брата Филиппа, затем, очень скоро купил дом у лесопромышленника Игнатьева и переселился в него (сейчас в этом доме, к которому сделан пристрой, размещен финансово-экономический техникум). Уже до прибытия в Канаш Антонов А. А. занимался скупкой и продажей мочальных изделий, а в Канаше развил эту деятельность до внушительных размеров, — сообщалось в официальной справке, составленной по итогам расследования. — По архивным данным Налогового отдела НКФ УФС Цивильского уезда Автономной Чувашской ССР, в 1926 г. оборот торгового предприятия А. А. Антонова составлял 100000 рублей в год»1. Его сын — будущий второй секретарь обкома — в том же году ушел из дома сразу же после окончания семилетки. Через год полностью порвал с семьей, перебрался в другую область, устроился рабочим на Лысьвенский металлургический завод. В анкетах указывал совсем другое происхождение. К слову, и его отец не стал дожидаться раскулачивания, дело свернул, из города уехал, устроился на работу в леспромхоз — заведующим красным уголком. Был он человеком грамотным, считал отменно. Спустя двадцать лет о нем говорили, что «вся бухгалтерия Антонова А. А. была у него в кармане»2.
Семен Афанасьевич так объяснял свой поступок:
1 Справка о результатах проверки заявления учительницы Сухановой М. А. о неточности некоторых данных в опубликованной биографии Антонова С. А. ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 115. Л. 72.
2 Там же, Л. 74.
146
«Я уехал, зная, что сыном кулака мне нельзя будет учиться. Когда я поступил на железную дорогу, меня уволили через 5 дней».
С того времени партиец Антонов скрывал свое происхождение. «Я виноват, что при вступлении в партию не указал о фактах торговли отца в 1923—1927 гг. Я не знаю, как это объяснить, я искренне говорю: не набрался силы воли сказать об этом факте»1.
Второй секретарь обкома входил в номенклатуру ЦК. Решение принимали на самом высшем уровне. Хмелевский ездил в Москву, видимо, пытаясь спасти перспективного работника и оправдаться самому. «Я имел беседу с секретарями ЦК партии т. т. Кузнецовым, Ждановым, — рассказывал он членам бюро обкома. — Молотовская партийная организация считалась и считается одной из виднейших организаций нашей страны. Я вместе с тов. Гусаровым выдвигал тов. Антонова. Мы в течение нескольких лет радовались, когда видели: человек растет. Оказалось у него не хватило мужества, честности сказать хотя бы при выдвижении кандидатом в депутаты, чтобы это дело могли исправить. Но что же сделаешь теперь? Я должен больше сказать. Если т. Антонов раньше сказал — при вступлении в партию, или когда брали в обком, как говорит т. Кузнецов, мы бы подумали, стоит ли его с партийной работы освобождать. Когда же в последний момент выборов, сейчас его оставлять на руководящей партийной работе невозможно»2.
И хотя за преднамеренное сокрытие своего социального происхождения полагалось обманщика исключить из партии, для Антонова было сделано исключение. Постановление бюро гласило: «За то, что тов. Антонов С. А. оказался нечестным перед партией, скрыл при вступлении в ВКП(б), в дальнейшем при выдвижении его в обком ВКП(б) свое социальное происхождение — из семьи крупных торговцев — считать невозможным оставлять его на работе второго секретаря обкома ВКП(б). Освободить тов. Антонова от обязанностей второго секретаря обкома ВКП(б), объявить строгий выговор т. Антонову с занесением в учетные документы за скрытие своего социального происхождения. Просить ЦК ВКП(б) утвердить данное постановление»3.
1 Постановление Бюро Молотовского обкома ВКП(б) от 3 июля 1947 г. §4. О тов. Антонове С. А.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 59. Л. 62-63.
2 Постановление Бюро Молотовского обкома ВКП(б) от 3 июля 1947 г. §4. О тов. Антонове С. А.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 59. Л. 66-67.
3 Там же, Л. 61.
147
В лице скромной учительницы М. А. Сухановой секретарь обкома встретился, кажется, впервые со зловещим персонажем сталинского политического мира — с маленьким человеком.
Такое скромное наименование не должно вводить в заблуждение. Маленький человек — это вовсе не рабочий или колхозник, или мелкий служащий, как это может на первый взгляд показаться. Нет, это гражданин, который, не занимая высоких постов, рискует, но разоблачает больших начальников, совершающих крупные преступления. Именно в таком значении Сталин употребил словосочетание «маленький человек» в заключительной речи на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 г.:
«Второй пример — пример с Николаенко. О ней много говорили, и тут нечего размазывать. Она оказалась права — маленький человек Николаенко, женщина. Писала, писала во все инстанции, никто внимания на нее не обращал, а когда обратил, то ей же наклеили за это. Потом письмо поступает в ЦК. Мы проверили. Но что она пережила, и какие ей пришлось закоулки пройти для того, чтобы добраться до правды! Вам это известно. Но ведь факт — маленький человек, не член ЦК, не член Политбюро, не нарком и даже не секретарь ячейки, а простой человек — а ведь она оказалась права. А сколько таких людей у нас, голоса которых глушатся, заглушаются? За что ее били? За то, что она не сдается так, мешает, беспокоит. Нет, она не хочет успокоиться, она тыкается в одно место, в другое, в третье, — хорошо, что у нее инициативы хватило, ее все по рукам били, и когда, наконец, она добралась до дела, оказалось, что она права, она вам помогла разоблачить целый ряд людей. Вот что значит прислушиваться к голове низов, к голосу масс»1.
Маленький человек — это человек, стучащий громко и самоотверженно. Даже если он и не во всем прав: что-то додумывает, о чем-то сочиняет, сообщает непроверенные слухи, тем не менее, к нему следует прислушиваться и оберегать от притеснений местных, или ведомственных начальников.
«10% правды — это уже правда, это уже требует от нас решительных действий, и мы поплатимся, если не будем так действовать», — наставлял Сталин своего украинского полпреда2.
1 Сталин И. Заключительное слово на пленуме Центрального комитета ВКП(б) 5 марта 1937 года (стенографический вариант)//Соч. т. 14. ttp:// www.hrono.ru/libris/stalin/14-9.html
2 Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть (Воспоминания) В четырех книгах. Книга 1. Москва, Информационно-издательская компания «Московские Но-
148
Чтобы стать маленьким человеком, нужно проявить себя: подвергнуться риску, разоблачить служебные преступления или враждебную деятельность большого человека, снискать признание и получить на какое-то время охранную грамоту от московских властей — в виде упоминания в речи, произнесенной с высокой трибуны, или в газетной публикации. Главная привилегия маленького человека — это право обращаться лично к первым руководителям. Та же Николаенко регулярно приходила к Хрущеву, и тот ее послушно принимал. На партийную карьеру эти люди рассчитывать, однако, не могли. Их общественный статус оставался зыбким. Главное заключалось в том, что инверсией этого политического персонажа была отталкивающая фигура матерого клеветника, стремящегося истребить партийные кадры. И границы между ними были открытыми. Партийные чиновники этих барабанщиков ненавидели. Н. С. Хрущев рисует образ Николаенко сплошь черными красками: она и опасная сумасшедшая, и сексуально озабоченная, и патологически лживая женщина. Поскольку трогать ее нельзя, следует избавляться от нее другим способом: переместить в другую область. Никита Сергеевич не без гордости рассказывает, как ему удалось от нее избавиться: «Она договорилась в Москве с начальником Комитета по культуре (как помню, у него была украинская фамилия) и уехала. Мы вздохнули с облегчением, и я сказал Сталину, что вот наконец-то она уехала. Он пошутил: "Ну, что, выжили?". Говорю: "Выжили". А через какое-то время ее послали, кажется, в Ташкент. Оттуда она стала осаждать меня телеграммами и письмами, чтобы вернули ее на Украину. Но тут я сказал: "Нет! Забирать ее на Украину мы не будем, пускай лучше там устраивается". Я сказал об этом Сталину, и Сталин согласился и даже шутил по этому поводу»
Местным начальникам было не до шуток. В сталинской картине мире, отличающейся двоичностью смысловых кодов, маленький человек исполнял важную функцию, но всегда в паре с человеком большим, то есть с ответственным работником, наделенным особым доверием. Маленький человек есть его антитеза. Только в такой связке приобретает смысл указание на его незначительную величину. Средой обитания маленького человека является государственная машина. Именно в ней общественная иерархия представляется оправданной, необходимой и функциональной. Гене
1 Там же, Л. 124.
149
ралы командуют офицерами. Те отдают приказы унтер-офицерам. Последние ведут в бой массы. Так вот, маленький человек — это рядовой или сержант, который замечает в поведении командира подозрительные черты и, вопреки субординации, обращается к верховному главнокомандующему. Он вдвойне рискует, поскольку нарушает государственную дисциплину и навлекает на себя гнев непосредственного начальника, особенно, если тот встал на враждебный путь и не стесняется в средствах. Самоотверженность маленького человека вознаграждается тем, что он ценой собственного благополучия вскрывает злоупотребления и преступления больших людей, тем самым, помогая вождю, а с ним и всему народу пресечь вражьи происки, выкорчевать заговорщические гнезда.
В социальной организации маленькому человеку отводилась роль челнока, в своем неустанном движении соединяющем вершину пирамиды с ее основанием прямыми и непосредственными связями, дополняющими и поправляющими бюрократические, структурно выстроенные механизмы контроля и подчинения. В символическом пространстве сталинского мифа маленький человек олицетворял живую связь между вождем и рядовым советским гражданином. Более того, само наличие такого социального персонажа ставило великого человека над государственной машиной, выводя последнего из системы расписанных координат, регламентирующих повседневную жизнь советских людей, иначе говоря, делало его вождем, не зависимым от бюрократии. И в этом смысле маленький человек, советский аналог неутомимого разгребателя грязи, являлся необходимым элементом сталинской системы господства и управления.
Он предостерегает об опасности, исходящей от большого человека, нарушившего клятву, свернувшего с праведного пути. Он простец, далекий от книжной мудрости; он не все понимает, иной раз не находит нужных слов, преувеличивает, выпрямляет, додумывает. Именно в этих чертах проступает его искренность, не-замутненность веры и самоотверженность. Маленький человек полностью растворяет собственное «Я» в большом «Мы». Он выстраивает жесткую оппозицию между личным интересом и общественным долгом.
Итак, маленький человек — это вовсе не синоним человека простого. Простота в сталинском мифе являлась универсальной чертой человека советского, на какой бы ступеньке социальной лестнице тот ни находился. Великий человек прост бесконечно. Не просто враг — двурушник, что-то скрывающий от людей. Не
150
No comments:
Post a Comment
Note: Only a member of this blog may post a comment.